Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько
ни работал — всё нет ничего! «Эх, — думает сам с собой, — доля моя
горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри — придётся с
голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же?
— хозяйство большое, барыши сами в карман плывут. Видно, я богу не
угодил; стану я с утра до вечера молиться, авось господь и смилуется».
Начал он богу молиться; по целым дням голодает, а всё молится. Наступил
светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: «Все люди станут
разгавливаться, а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу — ужо
вместо щей похлебаю». Взял ведерко, пошёл к колодцу и только закинул в
воду — вдруг попалась ему в ведёрко большущая щука. Обрадовался мужик:
«Вот и я с праздником! Наварю ухи и всласть пообедаю». Говорит ему щука
человечьим голосом: «Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя
счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, всё у тебя будет! Только
скажи: по щучьему веленью, по божьему благословенью явись то-то и то-то —
сейчас явится!» Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за
стол и говорит: «По щучьему веленью, по божьему благословенью будь стол
накрыт и обед готов!» Вдруг откуда что взялось — появились на столе
всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не стыдно будет! Убогий
перекрестился: «Слава тебе господи! Есть чем разговеться». Пошёл в
церковь, отстоял заутреню и обедню, воротился и стал разгавливаться;
закусил-выпил, вышел за ворота и сел на лавочку.
На
ту пору вздумала царевна по улицам прогуляться, идет с своими няньками и
мамками и ради праздничка Христова раздаёт бедным милостыню; всем
подала, а про этого мужичка и позабыла. Вот он и говорит про себя: «По
щучьему веленью, по божьему благословенью пусть царевна плод понесёт и
родит себе сына!» По тому слову царевна в ту ж минуту забрюхатела и
через девять месяцев родила сына. Начал её царь допрашивать.
«Признавайся, — говорит, — с кем согрешила?» А царевна плачет и всячески
клянётся, что ни с кем не грешила: «И сама не ведаю, за что меня
господь покарал!» Сколько царь ни допытывался, ничего не узнал.
Меж
тем мальчик не по дням, а по часам растёт; через неделю уж говорить
стал. Царь созвал со всего царства бояр и думных людей, показывает их
мальчику: не признаёт ли он кого за отца? Нет, мальчик молчит, никого
отцом не обзывает. Приказал царь нянькам и мамкам нести его по всем
дворам, по всем улицам и казать всякого чина людям и женатым и холостым.
Няньки и мамки понесли ребёнка по всем дворам, по всем улицам; ходили,
ходили, он всё молчит. Подошли, наконец, к избушке бедного мужика; как
только увидал мальчик того мужика, сейчас потянулся к нему ручонками и
закричал: «Тятя, тятя!» Доложили про то государю, привели во дворец
убогого; царь стал его допрашивать: «Признавайся по чистой совести —
твой это ребёнок?» — «Нет, божий!» Царь разгневался, обвенчал убогого на
царевне, а после венца приказал посадить их вместе с ребёнком в большую
бочку, засмолить смолою и пустить в открытое море.
Вот
поплыла бочка по морю, понесли её буйные ветры и прибили к далёкому
берегу. Слышит убогий, что вода под ними не колышется, и говорит таково
слово: «По щучьему веленью, по божьему благословенью распадись, бочка,
на сухом месте!» Бочка развалилася; вылезли они на сухое место и пошли
куда глаза глядят. Шли-шли, шли-шли, есть-пить нечего, царевна совсем
отощала, едва ноги переставляет. «Что, — спрашивает убогий, — знаешь
теперь, какова жажда и голод?» — «Знаю!» — отвечает царевна. «Вот так-то
и бедные мучатся; а ты не хотела мне на Христов день и милостынки
подать!» Потом говорит убогий: «По щучьему веленью, по божьему
благословенью стань здесь богатый дворец — чтоб лучше во всем свете не
было, и с садами, и с прудами, и со всякими пристройками!»
Только
вымолвил — явился богатый дворец; выбегают из дворца слуги верные,
берут их под руки, ведут в палаты белокаменные и сажают за столы
дубовые, за скатерти браные. Чудно в палатах убрано, изукрашено; на
столах всего наготовлено: и вина, и сласти, и кушанья. Убогий и царевна
напились, наелись, отдохнули и пошли в сад гулять. «Всем бы здесь
хорошо, — говорит царевна, — только жаль, что нет никакой птицы на наших
прудах». — «Подожди, будет и птица!» — отвечал убогий и тотчас
вымолвил: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть плавают на
этом пруде двенадцать уток, тринадцатый селезень — у всех бы у них одно
перо было золотое, другое серебряное; да был бы у селезня чуб на
головке бриллиантовый!» Глядь — плывут по воде двенадцать уток и
селезень — одно перо золотое, другое серебряное; на головке у селезня
чуб бриллиантовый.
Вот так-то живёт царевна с
своим мужем без горя, без печали, а сын её растёт да растёт; вырос
большой, почуял в себе силу великую и стал у отца, у матери проситься
поехать по белу свету да поискать себе невесты. Они его отпустили:
«Ступай, сынок, с богом!» Он оседлал богатырского коня, сел и поехал в
путь-дорогу. Попадается ему навстречу старая старуха: «Здравствуй,
русский царевич! Куда ехать изволишь?» — «Еду, бабушка, невесты искать, а
где искать — и сам не ведаю ». — «Постой, я тебе скажу, дитятко!
Поезжай ты за море в тридесятое королевство; там есть королевна — такая
красавица, что весь свет изъездишь, а лучше её нигде не сыщешь!» Добрый
молодец поблагодарил старуху, приехал к пристани, нанял корабль и поплыл
в тридесятое королевство.
Долго ли, коротко ли
плыл он по морю, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается —
приезжает в то королевство, явился к тамошнему королю и стал за его дочь
свататься. Говорит ему король: «Не ты один за мою дочь сватаешься; есть
у нас ещё жених — сильномогучий богатырь; коли ему отказать, он всё моё
государство разорит». — «А мне откажешь — я разорю!» — «Что ты! Лучше
померяйся с ним силою: кто из вас победит, за того и дочь отдам». —
«Ладно! Созывай всех царей и царевичей, королей и королевичей на честной
бой поглядеть, на свадьбе погулять». Тотчас посланы были гонцы в разные
стороны, и года не прошло, как собрались со всех окрестных земель цари и
царевичи, короли и королевичи; приехал и тот царь, что свою родную дочь
в бочку засмолил да в море пустил. В назначенный день вышли богатыри на
смертный бой; бились, бились, от их ударов земля стонала, леса
приклонялись, реки волновались; сын царевны осилил своего супротивника —
снёс его буйную голову.
Подбежали тут
королевские бояре, взяли доброго молодца под руки и повели во дворец; на
другой день обвенчался он с королевною, а как отпировали свадьбу, стал
звать всех царей и царевичей, королей и королевичей в гости к своему
отцу, к матери. Поднялись все разом, снарядили корабли и поплыли по
морю. Царевна со своим мужем встретили гостей с честию, и начались опять
пиры да веселье. Цари и царевичи, короли и королевичи смотрят на
дворец, на сады и дивуются: такого богатства нигде не видано, а больше
всего показались им утки и селезень — за одну утку можно полцарства
дать! Отпировали гости и вздумали домой ехать; не успели они до пристани
добраться, как бегут за ними скорые гонцы: «Наш-де хозяин просит вас
назад воротиться, хочет с вами тайный совет держать».
Цари
и царевичи, короли и королевичи воротились назад; выступил к ним хозяин
и стал говорить: «Разве этак добрые люди делают? Ведь у меня утка
пропала! Окромя вас некому взять!» — «Что ты взводишь напраслину? —
отвечают ему цари и царевичи, короли и королевичи. — Это дело
непригожее! Сейчас обыщи всех! Если найдёшь у кого утку, делай с ним,
что сам знаешь; а если не сыщешь, твоя голова долой!» — «Хорошо, я
согласен!» — сказал хозяин, пошёл по ряду и стал их обыскивать; как
скоро дошла очередь до царевнина отца, он потихоньку и вымолвил: «По
щучьему веленью, по божьему благословенью пусть у этого царя под полой
кафтана будет утка привязана!» Взял, приподнял ему кафтан, а под полой
как есть привязана утка — одно перо золотое, другое серебряное. Тут все
прочие цари и царевичи, короли и королевичи громко засмеялись:
«Ха-ха-ха! Вот каково! Уж цари воровать начали!» Царевнин отец всеми
святыми клянётся, что воровать — у него и на мыслях не было; а как к
нему утка попала — того и сам не ведает. «Рассказывай! У тебя нашли,
стало быть, ты один и виноват». Тут вышла царевна, бросилась к отцу и
призналась, что она та самая его дочь, которую выдал он за убогого замуж
и посадил в смоляную бочку: «Батюшка! Ты не верил тогда моим словам, а
вот теперь на себе спознал, что можно быть без вины виноватым».
Рассказала ему, как и что было, и после того стали они все вместе
жить-поживать, добра наживать, а лиха избывать.
