Глава 10. А тем временем…
Хан Темриз был далеко не таким богатырем, каким рисовала его народная молва. Он был низкоросл, кривоног, с темной кожей лица, на котором, под плоским носом произрастала реденькая бородка. Единственное, что выдавало в нем великого вождя – его величавая походка. Обряжался он всегда только в боевую одежду, отличавшуюся от остальных его военачальников, с золоченым шлемом и золоченными же латами. Венчался шлем хана пучком волос из хвоста белой кобылицы, которые, по преданию, должны были оберегать его от сглаза и порчи, а заодно и от неудач в битвах. Мягкие красные сапоги тоже были его личным атрибутом. Седлали для него только белых скакунов, в чем был запрет для остальных. Да и не удивительно. Косяк белых кобылиц, откуда и брались жеребята коневодами хана, одновременно снабжал его и членов его огромного семейства, в котором было семь жен, не считая четырех десятков наложниц, кобыльим молоком и особо приготовленным из него напитком. Если хан удостаивал кого-то распить с ним этот напиток во время встречи, то это считалось, что хан ценит этого человека и возлагает на него особые надежды.
Будучи любимцем покойного отца своего, Темриз не посчитался с тем, что место его во главе ханства должен был занять старший брат, согласно сложившейся традиции. В день поминок отца, внезапно оставившего братьев без присмотра из-за впившейся в спину стрелы, которая наконечником своим остановила стук еще не старого сердца, Темриз затеял ссору со старшим братом своим и убил того ударом своего кривого кинжала. Средний брат тут же отрекся от своего права на место отца и дал клятву верности Темризу. Тогда и был провозглашен Темриз ханом и поднят на белой кошме вождями племен.
Ненадолго пережил убитого оставшийся в живых брат Темриза. Ночной набег, так и не найденных потом всеми стараниями людей хана, всадников стер с лица земли семейство среднего брата, оставив только их трупы для оплакивания.
Некому стало даже исподволь надеяться на возможность занять место покойного отца Темриза.
Приближенные усвоили, как может окончиться любое их неповиновение или же не ретивое исполнение воли хана. И он стал жестоким диктатором, взиравшим на весь свой народ только как на средство достижения мировой славы. Подчинив себе граничащие с ним народы, он сколотил огромное войско и решил переселить свое ханство из холодных лесов Севера в более теплые земли, где сочные травы могли круглый год кормить живность. Где не нужно было жечь костры, чтобы обогреть жилища, и прокладывать охотничьи тропы в глубоком снегу. Юг был величайшей мечтой правителя. И он поднял свой народ и повел его на юг.
Обремененное бездорожьем и большим обозом войско двигалось медленно. Порой передовые отряды натыкались на какие-либо племена. Иногда эти племена вступали в противоборство и наносили большой урон передовым отрядам. А однажды отряд в составе двух тысяч всадников был полностью уничтожен не встречавшимися ранее людьми в белых одеждах с русыми головами. Они своей конницей смяли и уничтожили всадников хана. Причем тяжелые мечи их, словно балуясь силой своих владельцев, разваливали тела противника от плеча до седла одним ударом. Потери тех, кто оказал сопротивление, были совсем незначительны по сравнению с потерями передового отряда. Обо всем этом доложил хану единственный оставшийся в живых воин, которого подобрали всадники второго отряда.
Понял Темриз, что одновременно со сменой природы, которая произошла при выходе из родных земель, сменилась и военная ситуация. Неизвестные народы были непредсказуемы. Бесконечное множество рек и речушек, ручьев и болот всячески мешало ускорению продвижения его войска и становилось причиной надолго разбивать стоянки из-за постоянного бездорожья, особенно после проливных дождей, которые тут не скупились на воду. Потом возникла необходимость устраивать народ на зимовье. А зима оказалась вреднее, чем те, с которыми приходилось сталкиваться на родине. Лесостепь – не горная тайга, где ветру негде разгуляться. Тут приносились, неведомо откуда, такие снежные бураны и задували такие метели, что сету видно не было, а жарко натопленное жилище из войлока и шкур быстро становилось холодным. И, хотя сами морозы не были так крепки, как на его родине, холод пронизывал все, даже одежды из меха и шкур, если долго побыть в метель где-то на заснеженной равнине. Семейство самого хана и семьи его приближенных разместились в небольшом городке-крепости, которую до наступления холодов удалось отвоевать в результате ощутимых потерь у этих русоголовых, прятавших свои лица в густых усах и бородах, сливавшихся в одно с длинными волосами, которые порой доходили до плеч. Баи и беки на сходах уже начали делать попытки отговорить его от затею продвижения на юг. Но, после того как некоторые из них были казнены по приказу Темриза, потом приумолкли и только согласно кивали головами. Если уж начинали говорить, то только в угоду хану.
Люди еще как-то пережили зиму, но скотина, оставшаяся без должного корма из-за навалившего снега, начала падать уже посреди зимы. Пришлось разрешить вынужденный забой, чтобы хоть у людей было пищи в достатке. Пообещал, что весна наступит, и тогда отберут они у местных жителей их скот и восполнят свои утраты.
От всех бед утешило одно: вместе с весной пришел в стан Темриза и долго сомневавшийся хан Кугум, чьи народы селились поближе к восходу солнца, соседствуя с ханством Темриза. Когда ушел с насиженных мест его грозный сосед, Кугуму напомнили другие ханы, чьим союзником был он и с кем вместе грабил их земли. Объединились и изгнали его, поделив меж собой земли его, а заодно и те, что остались от Темриза.
- Не горюй! – Успокоил Темриз взволнованного Кугума. – Теперь мы снова вместе. И пойдем одной дорогой на юг. Теперь нас никто не остановит!
С учетом происшедших изменений из-за слияния народов двух ханств в одну орду, был поднят на белой кошме Темриз, как великий хан народов. Кугум признал власть его над собой и дал клятву в верности.
Войско Темриза увеличилось еще на пять десятков тысяч конных воинов. Как только земля подсохла после весенних паводков, орда двинулась дальше. Темриз разделил войско свое на три части. В первые две входили только воины равным числом. Они пошли разными путями, не удаляясь друг от друга далее, чем на один день пути гонцов. Необходимым это стало из-за того, что тащить обозы с людьми и провиантом по этой земле было делом тяжким, и снова вызывало большие задержки, в то время, как необходимо было двигаться вперед, чтобы покорять тех, кто попадется на пути и отбирать у них все, что нужно для орды. Третьей части воинов, которая составила не более трети любого из первых отрядов, была поручена охрана обоза и обеспечение его продвижения двумя группами по следам ушедших вперед воинов. Первый отряд возглавлял сам Темриз. Второй он доверил Кугуму. Обозными отрядами командовали два старых бека, которые умели управлять обозами. Именно отряд Темриза и стал угрозой для трех королей-союзников, выйдя к пограничным замкам Подолии. Не встретив большого сопротивления, обрадованный легкими победами, Темриз уведомил Кугума, что справится своим отрядом с силами королевства, а ему необходимо двигаться вперед, не давая возможность кому-то придти на помощь. И в результате всего этого Темриз уверенно шел к тому месту, где готовили ему сражение союзники.
Что могли противопоставить его конной лавине вожди, которые гнали на бой в большинстве пеших воинов? Темриз имел уже опыт войны с такими отрядами, которые заранее были обречены быть смятыми под копытами коней его воинов. Долго ли сопротивлялись они? Иногда два-три дня…
*****
Кугум вел вначале свою орду севернее маршрута войска Темриза вдоль берега полноводной реки Сивери. Обилие корма для коней и большое количество живности шнырявшей по травам в пояс человеку, позволило, держа достаточно быстрый темп движения, оторваться от обоза на расстояние в два дня пути. На кострах, разжигаемых во время стоянок, всегда ласкали ароматом запекаемые тушки диких косулей, набиравшихся жиру дроф. После захвата встречных поселений, запекались туши быков и коров. Редко встречающиеся на пути войска поселения, ни разу не смогли организовать хоть какое-то сопротивление и отдавались ханом на разорение его воинам. Все, что радовало бы Кугума в мирное время, ныне делало поход скучным. Ему хотелось большой схватки, где он был бы грозным победителем. Тогда бы он еще больше возвысился в глазах Темриза и был бы прославлен народом. Дни меняли друг друга, а картина никак не менялась…
- Хан! Мы нашли переправу через Сиверь! – Радостно доложил Кугуму сотник передового дозора.
- Далеко ли до нее? – Спросил хан.
- Всего полдня пути! – Ответил сотник. – Там так поднялось дно к самой поверхности, что по этому переходу можно всаднику переехать на другой берег, не замочив сапог!
- Молодец, сотник! Вот тебе за службу! – Хан бросил к ногам сотника несколько золотых монет. Тот тут же поднял их с кошмы и сунул себе за пазуху. А хан, указав жестом сотнику, чтобы тот удалился, обратился к сидевшим рядом военачальникам. – Переправа найдена. Что может помешать нам перейти на другой берег и двинуться на сближение с Темризом?
- О, господин! Слава о мудрости твоей всегда бежит впереди тебя! – С поклоном встал перед Кугумом один из его беков. – Может быть, стоило бы подождать наш обоз, который так далеко отстал от нас? Мало ли как все может обернуться…
- Ты слеп, бек?! – Грозно оборвал хан. – Кого тут опасаться. За все время пути дозоры нигде не обнаружили больших поселений, а тем более наличия какого-то войска в этих краях. Отсутствие возможной опасности подтвердили и те пленники, которые прошли через пытки. В то же время наш великий хан направил свой путь именно туда, где есть большие замки. Может быть, наша помощь ему будет кстати! У кого-то еще есть сомнения?!
Больше ни один из членов ханского совета не позволил себе подать голос.
На рассвете следующего дня многотысячная конница переправилась на другой берег и продолжила поход, оставив у переправы дожидаться обоза две сотни конников. Когда солнце раскаленным диском уже сползало к горизонту, глазам хана открылось огромное озеро, синими водами своими и являвшее ту самую линию горизонта, за которую намерилось скрыться дневное светило. С левой стороны озеро уперлось в линию холмов, густо поросших лесами. Кугум скомандовал устраиваться на ночлег.
