Глава 4. С чего начать?
Поскольку скрывать наши отношения стало незачем, мы с Яркой поселились в доме бывшей королевы, которая уже покинула границы своих взбунтовавшихся владений.
- Устроила ты мне с этим боярством сплошную боль головную. – Поругивал я Ярку, когда мы затевались обсуждать дела грядущие.
А дел было предостаточно. Лето тут не всегда тянется, хотя и не такое короткое как в наших краях. Нужно было к зиме готовиться. Вроде бы отлажено все было до меня, но теперь кое-что поменялось. С первой же поляны более сотни мужиков осели в селеньях наших. Нужно было определять их по назначению для вершения еще и дел боярства, кроме семейных забот. Тех, кому довелось уже носить оружие, определял в замену воительниц, отправляя тех домашними делами заниматься. А тут требование пришло еще поляну организовать для сватовства уже, а не для утех. К некоторым пришлым мужикам родня переселяться решилась. Дома новые строить нужно. Селения расширялись. Пахотные земли на весну готовились. Лесного зверя добыча наладилась. Мясо впрок готовилось. Шкуры и мех в дело пускались. Уже некоторые меха да рыбка вяленая в соседние земли новоявленные гости торговые повезли. Взамен оттуда зерно посевное да утварь разная привезены были. Закружилась жизнь. Времени не хватало принимать сограждан с делами их. Пришлось дворян ставить во главе поселений. А чтобы были денежки на вооружение и содержание дружины приличной, в том числе и наемниками пополненной, пришлось налог дружинный вводить, который дворянство и собирало с поселян своих да в общую казну боярскую и доставляло. Незаметно на месте поселения, в котором я боярствовал, городок возник. Заезжие мастера дома добротные выкладывать наших мужиков обучали. Мы с Яркой тоже в большой в два этажа дом переселились. Первый этаж служебным был. На втором мы втроем проживали. Сынок народился. Иваном прозвали. А городок наш Иванградом именоваться стал. Откуда-то забрели в земли наши священники. Две церквушки поставлены были поначалу. Одна - в стольном граде, который теперь, по примеру соседних, обнесен был высоким частоколом с башенками. На башенках стражники бесперебойно сутками службу несли. Вторая - в большом селе Прошкине, где теперь ярмарка организовалась. Народ научился Крестное Знамение обозначать да у икон, каких выбрал, на коленях стоя, милости себе просить там, куда приведет их кончина пути земного. Потянулся народ к вере в Бога Единого. Не в раз, явно, но и долго эту тягу не оттягивал. С других поселений на праздники приходить стали. Дары церкви приносить взамен того, что позволит и научит у Того, Кто На Кресте Распят Был прощения да милости вымаливать себе и родным своим. Уже священники служек себе понабрали в помощь. Похоронные обряды по своему положению завели и усопших в последний путь к земному погребению сопровождали с пением молитв и со свечами. Крестами обозначались места упокоения тех, кто ждал Страшного суда. На все это глядючи, и в других селениях стали церквушки рубить, чтобы не ходить и не ездить далеко, а у себя иметь все возможности Богу о своих чаяниях с помощью вновь рукоположенных священников сообщить. Теперь у меня в стольном граде уже не просто батюшка, а епископ всея боярства всем руководил. Он и рукоположение на службу священникам осуществлял. Образовалась мастерская иконописная. Откуда-то привезли двух иконописцев, которые обучением местных дарований занимались. Стала Церковь Христова получать дары из моей казны и из доходов дворянства помимо пожертвований народа. Новые облачения где-то закупили. На византийский лад. Дом епископа рядом с моим стоит. Часто меж собой разговоры разные о делах государственных и церковных за ужином ведем. Умный мужик в епископы мне достался. Не только в церковных вопросах поднаторел, он и в политике, и в делах воинских разумел. Видать, хорошо жизнь помотала, коли так обильно сединой его голову украсила, хотя и не очень стар. Все к добру призывает. Говорит, что за добро на земле Иисус жизнь отдал. Да еще за то, чтобы люди любили друг друга, а не лили кровь чужую, как воду.
- Чего же Бог не запретил своей волей все то, что творят ныне лихие людишки? – Задавал я ему вопрос.
- А от того, что создал нас по образу и подобию Своему. Вольными и разумными. Сами свой путь земной ложить должны. А там (он указывал пальцем в потолок) спросят, чего успел на земле наладить. Потому и к Раю Ад приложен. Добрые дела в Рай приведут. Злые – завсегда в Ад. Иного им не дано. На земле мы гости только. Жизнь вечная там! – Он снова вздымал свой палец к потолку.
Нужно отметить, что с укреплением церкви на земле боярства и дисциплина стала получше. Не везде теперь кнут требовался. Страх перед Богом больше к порядку вел.
Беглым людям с чужих земель тоже в обустройстве не отказывали. Беглый народ, что семьями к нам переселился, зачастую получше местного трудился и на воинской службе отличался, не жалея живота своего. Понятно. Нахлебались горюшка по горла. А, чтобы сызнова жизнь налаживать да обустраивать, сколь затрат нужно?
Наезжали теперь более охотно и гости торговые из иных земель с товаром своим. Так пяток лет и пролетело ласточкой.
Только не всем видать соседям вокруг понравилось то, что стало боярство наше богатым и многолюдным. Потому на торговых путях стали какие-то лихие люди пошаливать. Гостей торговых губить. Из-за того торговым людям охрану увеличить пришлось, а то - расходы не малые. Прибыль от торговли уменьшалась, интерес к ней пропадал. А без внешней торговли зачахли бы мы в своем натуральном хозяйствовании. Это я еще в институте иной жизни усвоил.
Пришлось самолично поехать к одному из соседей в гости, чтобы о порядке на дорогах поговорить.
Крепость Вильня от Иванграда в двух днях пути. И, коли решился в такой путь длинный пуститься по дороге беспокойной, то взял с собой малую дружину из полсотни воинов верховых. Первый день, пока по своей земле двигались, все было ладно. Заночевали в Речном, у дворянина Борка. Заодно и о житье бытье местном самолично разузнал, застольничая с местными старейшинами . Второй же день напряг. Едва к полудню въехали в лес и решили перекусить в тенечке. Как прискакал один из выставленного дозора.
- Боярин! На дороге завал из деревьев поваленных. Видать, людских то дело рук! Окромя того, движение за деревами замечено. Не один человек там. Двое дозорных наблюдение ведут, а я к тебе послан! – Доложил дозорный.
- Вона как! – Отозвался старший дружинник. – Кто-то хочет нас на засаду поймать. Разреши, боярин, мне с десятком воинов сквозь лес ту засаду обойти. Тутошний я родом. Хорошо места эти ведаю. Зайду со спины. Гляну, что да как. Потом к тебе пришлю кого с вестью. Дозволишь?
- Делай, как задумал.
Не прошло и получаса, как явился гонец от старшего дружинника.
- Точно засаду строят. Видать не разобрались, кто к ним пожаловал. С полтора десятка разбойников. Явно – не обычный народ лесной, хотя и ряжены все под них. Чувствуется воинская выправка. Кольчуги под одежкой припрятаны. Старшой велел сказать тебе боярин, чтобы, коли на то будет воля твоя, ехали на засаду осторожно, щитами боронясь. Когда же начнут разбойники злодейство свое наши им в спину саданут. Кого-то постараются живьем взять, чтобы выведать, кто такое зло на дороге наладил.
Я отдал соответствующие распоряжения и, окруженный дружинниками с поднятыми щитами, двинулся навстречу тем, кто организовал засаду. Только приблизились к завалу, как засвистели в воздухе стрелы, летевшие вперекрет с боков дороги из-за кустов. Под двумя дружинниками пали кони. Один со стоном обхватил шею коня. Видать, стрела зацепила самого. И тут же на нас с двух сторон выскочили разбойники с обнаженными мечами. А стрелки из укрытий пустили новые стрелы, которые вывели из строя еще двоих стонущих дружинников. Я скомандовал атаку и ринулся на тех, кто выскочил нам навстречу. Началась схватка. Стрелы из кустов более не летели, зато оттуда выскочили по пять дружинников. Они ударили с флангов по нападавшим и этим решили исход короткого сражения в нашу пользу. В живых остались трое разбойников. Двое из них стонали, корчась на земле. А третий бросал на меня злобные взгляды, будучи скрученный веревкой и сдерживаемый жесткими руками дружинников.
- Кто таков? – Спросил я его, не сходя с коня.
- Я не буду с тобой говорить, чужеземец! – Заявил плененный воин и плюнул в мою сторону. Последнее он сделал явно напрасно, так как тяжелый кулак старшего дружинника так достал его по затылку, что он уткнулся носом в дорожную пыль.
- Заговорит, боярин! Дай срок! Мы тута, в кусточках с ним потолкуем. А ты пока отдохни немного. – Проговорил старший дружинник, держа за шиворот поднявшегося из пыли грубияна.
- Боярин? – Удивился тот, почтительно склоняя голову. – Рыцарь Ульбах из Вильни. Готов ответить за свое деяние. Не ожидал такого. Поручено было убрать вражеских лазутчиков, проникших в землю нашу. Да пленного для допроса взять. А тут сам…
Он почтительно опустился на одно колено, прижав правую руку к сердцу и опустив голову.
- Готов к любому наказанию за недостойный поступок свой. Я твой пленник, боярин.
- Кто же приказ такой дал? – Поинтересовался я.
- Наш барон. Сказал, что боярство ваше сильно опасным становится. Что купцы ваши все лазутчики поголовно. Потому и дозволил нападать на них лесным разбойникам безнаказанно.
- Верно все сказываешь? – Уточнил я.
- Все, как есть. А со мной, что делать будешь?
- Ничего! Явишься ныне к дворянину Борку в Речное. Вручишь ему меч свой и будешь ожидать там моего возвращения. Слово даешь?
- Слово рыцаря! – Вскричал Ульбах. – Дозволь коня своего взять.
- Бери. В провожатые дам тебе пару дружинников. Раненого к лекарю отвезут, а заодно и коней, в бою взятых к Борку доставят и оружие побитых с их доспехами. Хоронить мы их не должны. Злодеев не хоронят. Сложите, ребятушки, вместе всех их да ветвями прикройте как-то.
Дружинники быстро исполнили то, что я просил, и разобрали завал на дороге. Наш отряд двинулся дальше.
- Очень не по чину встречает тебя земля тутошняя! – Возмутился старший дружинник. – Коли ведали, что не торговый люд едет, то зачем такую пакость нам строить? По значкам нашим видно, кого охраняем в пути. Али войны схотелось соседу нашему? Заскучал без войны! Али не ведает, как народ за тебя подымется, коли, что с тобой сотворят?
- Чем-то выгоден был соседу нашему урок сей. Может, пугнуть нас захотелось и вспять обратить. Потом бы развел руками, как достали его лихие люде на дороге этой. Еще бы и помощи в укрощении их попросил. Мол, в одиночку ничего поделать не может. Поглядим, как выкручиваться будет. Скажем, что всех побили. Про рыцаря плененного утаим. А тебе, Соколик, как обернемся назад, повешу бляху сотника дружин. Достоин. Жизнь мне спас ныне умением и расторопностью своими! Сотником и зовись отсель.
- Благодарствуй, боярин Борис! – Сотник Соколик насколько мог низко склонил голову в седле. – Не будет у тебя слуги более верного, чем я! Уверен будь!
Вскоре за опушкой леса нарисовались впереди горизонта стены крепости Вильня. Каменные башни ее высоко задрали свои островерхие шапки, отороченные по кругу зубчатыми оградками. Каменные же стены, высотой в несколько человеческих ростов, тоже оскалились зубьями бойниц. Приблизившись к стенам, можно было видеть, как за бойницами стоят воины в блестящих доспехах. На угловых площадках стен установлены флаги с эмблемой рода барона Гранта. На белых двухвостых полотнищах четко вырисовывалась голова медведя с оскаленной в злобе пастью. Глубокий ров был заполнен водой, по которой мирно плавали гуси и утки. Через ров в крепость можно было попасть только по подъемному мосту, который приторочен был крепкими цепями к стойкам ворот, укрывая их от глаз прибывших.
Как только всадники остановились на берегу рва, с одной из приворотных башенок раздался голос:
- Кто такие?! С чем явились?!
- Боярин Борис из Иваноградского боярства! – Крикнул в ответ сотник Соколик. – Передай барону, что с миром на разговор личный приехал!
Некоторое время за воротами стояло молчание. Потом заскрипели в уключинах цепи и мост начал медленно оседать. Как только конец его уперся в берег, с башенки крикнули:
- Проезжайте! Барон ждет вас! – И при этих словах ворота распахнулись, явив за собой всадников, закованных в броню стоявших по обе стороны прохода числом не менее как по шесть с каждой стороны.
- Боярин и пятеро его ближайших слуг могут следовать за мной! – Объявил выехавший навстречу всадник на белом коне. – Остальных проводят на постой в определенное для них место!
- Не мне решать, боярин, - обратился ко мне Соколик – но чудится мне не все ладно тут. Встречают, шлемов с голов не снимая. Делят на части. Скажи свое слово!
- Отчего же делиться мы должны?! – Крикнул я всаднику на белом коне. – Не гостить я прибыл, а для знакомства и решения вопроса единственного. Немного времени займет. Подождет меня дружина моя у стен дома барона. А потом и в обрат двинем. Так доложись барону! Иного не приемлю. В противном случае в обрат двинем. Нас уже в пути встретили разок. Пришлось мечами помахать. Встречающие, как один, там остались. Коли ваши люди, так придайте их земле по своему обычаю. А, коли нет, пущай ужо лежат там, где мы их оставили. И тут мы, на всякий случай вместе побудем. Мало ли что. Так и передай барону.
Всадник развернул коня и ускакал вглубь крепости. Вскорости навстречу мне выехал сам барон со свитой. Всадники у ворот, не медля, ускакали. За несколько шагов до меня барон спрыгнул на землю, и зашагал мне навстречу. Я последовал его примеру. На середине площадки образованной двумя полукольцами свиты барона и моей дружины мы сошлись. Барон склонил голову в приветствии, а затем произнес:
- Думаю, боярин Борис не осерчает на глупость моего начальника стражи, которую он позволил себе, ставя условия столь высокочтимому и уважаемому гостю. Буду счастлив знать, что поступок его, за который он понесет должное наказание, никак не омрачит добрососедские чувства, которые привели тебя, боярин, в крепость нашу.
- Не омрачит, барон, будь уверен. Токо бы новых каких шалостей никто не надумал. Я тут твоему начальнику стражу сказывал о встрече с какими-то людишками по дороге в лесу. Там и нашли покой свой они. Коли дозволит Бог наш общий им в покое оставаться за дела их недостойные. – Отвечал я, умышленно во второй раз оглашая нашу маленькую победу над посланцами барона. – Маловато их было. Против моих дружинников таких вояк как они с сотню собрать надобно было, чтобы хоть какая драка получилась. А так… Посекли их разом. Даже размять руки свои не успели.
Мне было приятно наблюдать, как барон усиленно скрывает за своей приветливой улыбкой ту злость на меня, которая кипела у него в душе.
Сев на коней, мы рядышком двинулись к его дворцу. Или как еще правильно назвать маленькую крепость из рубленного кубиками камня, которая стояла на самом высоком месте большой крепости-города, Одной стороной касаясь высокого каменного обрыва. В обрыв тот упиралась и городская стена. Взять такой дворец или замок слету, даже, если город захватить никому бы не удалось. А там, глядишь, и помощь какая-то поспеет. Да уж! Умели строить средневековые строители. Хотя и техники никакой, а придраться не к чему. Камешек к камешку, словно единый на части делили волоском каким. Проехав в ворота замка, все спешились. Соколик со своими мужиками остался стоять на площади, отправив со мной двух дружинников, приняв от них оружие, как того требовал обычай. Также шагая рядом, мы с бароном вошли в огромную залу, с обеих сторон которой в стенах топились большие очаги. В зале было тепло. В нескольких столах от двери начинался длинный стол, который своим дальним концом упирался в стоявшее на некотором возвышении кресло. Вдоль обеих сторон стола тянулись такие же точно скамьи, как и те, что ставились к нашим столам.
Из уважения к гостю барон сел на лавку во главе стола, предложив мне сесть напротив. Мои сопровождающие и три человека из свиты барона сели также напротив друг друга, на таком отдалении от нас, что тихий разговор не смог бы достигнуть их ушей. Тут же в залу вбежали слуги, поставившие на стол различные вина и холодные закуски.
Опрокинув во здравие друг друга по чарке очень ароматного и вкусного вина, какого мне не доводилось пробовать ни в своем боярстве, ни в другой жизни моей, мы заговорили о причине моего визита.
- Столько зла творят купцам твоим лихие разбойники на дороге, которую и ты выбрал, чтобы попасть в крепость мою? – С нарисованным на лице удивлением выслушал мою информацию барон. – Отчего ранее не известил, сосед дорогой? Я бы им прыти поурезал вместе с головами их.
- Посылал известия с караванами нашими. Только, видать, сгинули они вместе с посыльными. Хорошо разведка у людишек лесных налажена. И нас загодя дожидались. Засаду ладно сготовили. Воины не придерутся. Токо, зазря старались. Мой сотник таких хитростей на войнах насмотрелся, каких им и выдумать не в силу. В раз отгадал, что к чему. За пяток минут, при одном раненном, всех и оставили лежать чуть в сторонке, ветвями закидав пока. Может, кому и схоронить захочется. Оттого-то и приехал ныне, что разбаловались людишки в лесу твоем барон. Коли самому недосуг, так мне дозволь дружинниками своими подсобить, чтобы караванный путь хранить. Не могу без твоего дозволения воев своих слать на землю твою. Как смотришь, Барон.
Барон, не меняя улыбки на лице, сразу же дал ответ, словно он висел у него на языке еще со вчерашнего дня.
- Зачем тебе беспокоиться о землях моих. Привык уже сам их защищать. Неужто кучка разбойников моим воинам помеха? Ты уж будь уверен, что не повторятся впредь делишки их. Всех вздерну по деревьям! Так, говоришь, все те людишки, что на вас нападение устроили, полегли там? Жаль. Допрос бы кому учинить. Дознаться, где прячутся, от кого слово слышат о движении обозном. Может, ранен кто, а его за мертвеца сочли… - Барон явно волновался. – Тогда бы лекари мои его на ноги поставили, чтобы ответ держал по всей строгости.
- Погоди, барон! Кликну сотника своего. Может Сам не все верно понял. Пущай сказывает.
- Верно, боярин, был там один. Мы его по первости за мертвеца посчитали. Даже ветвями прикрывать стали в общей куче. А он возьми и застони. Так я его с нашими дружинниками в Речное, к дворянину Борку отправил. Пущай в чувство приведут да спросят хорошенько: от кого дозволенье получено нападать на отряд воинский, когда тот со значками боярина своего хранит жизнь его. Хорошенько спросят! Твоим именем, боярин, повеление дал. Будут стараться во всю мочь. Там и камень заговорит. – Рассуждал сотник, хорошо выполняя данное ему мной поручение.
Было видно, как барон заерзал на своем месте. Улыбка покинула его губы, которые невольно скривили рот злостью.
- Зачем пытать? Мои люди ему и без того язык развяжут. Пусть поедут с одним из ваших дружинников да поговорят. – Прошипел барон. – С моей земли человек увезен.
- Пока мы тута к тебе, барон пробирались, они уже давно в Речном. Поверь, что Борок знает, что с пленником делать. Бывалый он у меня. – Заверил его я.
- Пошли гонцов! Пусть суда везут! Там, где напакостил он, и суду быть! – Уже нервно потребовал барон. – Кто таков, не слыхивали ли?
- Ладно, сосед, не буду больно травить тебя ожиданиями. Знаю кто таков. – Заговорил я твердым голосом. – Рыцарь какой-то. Ульбахом кличут. Не слыхал про такого?
С минуту барон выбирал, как лучше мне ответить. Потом произнес:
- Не доводилось знать. Видать, приезжий какой. Сколько рыцарей по земле странствует в надежде подвиг совершить во славу чью-то. – Явно врал барон.
- Вона как! – Якобы удивился я. – А он мне твердил, что тобой на дорогу послан. Слово на то рыцарское свое дал. Вот народ! А говорят, что рыцари самые верные слову люди. Ты ведь тоже рыцарь, барон? Ты-то лукавить не будешь. Правда?
В это время от входа к барону быстрым шагом проследовала женщина в богатой одежде, прикрывая лицо свое кончиком тонкого платка.
- Скажи, как было! – Потребовала она от барона. – Ты кузена моего на грязную смерть послал обманом?! Коли узнает про то отец мой, то не сносить тебе головы, барон. Знаешь, какой бывает королевская злоба!
- Молчи, женщина! – Барон грохнул по столу кулаком. Потом спохватился, как-то сжался весь. – Извини, Урика. Не знал на кого засаду строю. Доносчик сказывал, что лазутчики засланы, чтобы панику посеять в приграничье.
- Какой доносчик? – Не умолкала Урика. – Та похотливая баба, которую этот боярин трона лишил, а ты пригрел возле себя? – Потом она повернулась ко мне. – Я Урика, младшая дочь короля и жена барона. Мой кузен взят в плен вами. Сильно ли он пострадал? Получите любую награду, коли вернете его мне. Отец будет щедр. Кто повелел ему напасть на тебя, боярин?
- Сказывал кузен твой, что барон ему строгий наказ дал не допустить нас к крепости своей. Заставить обратно вертаться. Цел он. Коли не считать, что удавкой с коня снят был да обо что-то ударился. Приехали мы мир и безопасность сговорить, а взамен того… - Отвечал я на вопрос королевской дочери. Только не дала она договорить мне.
- Немедленно гонцы повезут известие о случившемся отцу моему. Не должно дочери его любимой быть в женах у такого подлого человека, которого он сделал рыцарем и на баронство определил. Кузена верните. Не забудется это тебе, боярин. Поверь дочери короля! Буду рада, коли останешься тут со мной в подмогу. Пусть твои дружинники примут стражу замка, пока не прибудет кто от отца. И тут за бароном присмотрят, чтобы не сбежал куда от суда праведного. Заприте его вон в той комнате. Она глухая. Один вход только. На тебя, боярин, полагаюсь и верю тебе.
Я тут же отдал нужные распоряжения. Ворота замка были наглухо закрыты. Двое дружинников ускакали в Речное за рыцарем. Стража замка, по требованию королевской дочки, безмолвно сложила оружие.
Жители крепости были извещены о событиях, происшедших в замке и призваны к благоразумию. Видать, барон не был в большом авторитете. Известие жителями было принято без всяких возмущений. Все ждали прибытия короля или кого-то из его приближенных.
