Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем,-
Как бы так угадать,чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят,отпевают и балуют раем,-
Не скажу про живых,а покойников мы бережем.
В грязь ударю лицом,завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль,сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали — гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап у ворот на ворота глядел.
Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал,и не смог отворить — и ушел.
И огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина,братва,- оглушило малиновым звоном!
Все вернулось на круг,и распятый над кругом висел.
И апостол-старик — он над стражей кричал-комиссарил —
Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять…
Кто-то палкой с винтом,поднатужась,об рельсу ударил —
И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Пётр-старик — он апостол,а я остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Всем нам блага подай,да и много ли требовал я благ!
Мне — чтоб были друзья,да жена — чтобы пала на гроб,
Ну,а я уж для них наворую бессемечных яблок…
Жаль,сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
В онемевших руках свечи плавились,как в канделябрах,
А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.
Я набрал,я натряс этих самых бессемечных яблок —
И за это меня застрелили без промаха в лоб.
И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,
Кони — головы вверх,но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала!
Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала
Райские Яблоки в исполении Баста